Димитрий и Евдокия

Записи с меткой «Яковлев»

В Европу пришла большая вода, вторглась в именитые столицы и города, смывая автомобили, праздную толчею площадей, размеренную «добропорядочную» обыденность, всю эту «сладостную полноту бытия» — всю эту шушеру — так называемый, «культурный слой» цивилизации. Эта вода пришла прямо с неба, непрекращающимися дождями и грозами; она лилась и лилась сутки за сутками и никакие кичливые научные достижения, никакие новейшие технологии не в силах помешать её властному и совсем неслучайному вторжению, эта вода не замечает никаких достижений и технологий, для неё их просто не существует.
Да разве только Европа, разве не знаем, не слышим о смерчах, ураганах, землетрясениях в Америке и России…
Все СМИ с утра до ночи трещат ужасными новостями, пугают картинками катастроф… Политики подбадривают население, таскающее мешки с песком, вылезающее из завалов, пытающееся спасти дорогие сердцу пожитки… Население на фоне бедствия мужественно жалуется на свою судьбу и стихию, ожидая помощи и справедливости…
Общий смысловой тон таков: ну, бывает!.. не первый раз уже, ничего, вот затихнет, уляжется, приберёмся, починим и подлатаем, и опять заживём себе, как всегда – сыто, комфортно, уютно, в своё удовольствие!.. В общем, каприз природы.
Тут и эксперты наперебой, мол, что-то у нас с погодой творится такое, какая-то она не такая, не понятная, не комфортная — то так, то эдак повернёт, а нам, таким добрым и милым человечкам приходится ни за что страдать…
Действительно, приходится терпеть неприятные неудобства, откладывать гей-парады, отменять запланированные аборты, переносить однополые свадьбы, испытывать адские муки, не имея возможности достать наркотик, изнасиловать жертву, отнять у семьи ребёнка…
Не слышим ли стук топора на горе из древней библейской дали?
Пока ещё ни от кого, ни одного голоса, ни одного намёка в ту сторону…

Кино.

Наконец, посмотрели с женой «Легенду № 17». Перед этим  были атакованы бурей восторгов, транслируемых по ТВ, включая одушевление самого президента и признательные показания о «конечно, великом» Харламове со стороны его бывших партнёров по сборной и ЦСКА.

Авансы следующие: 1 – Кино, которого долго ждали. 2 – Духоподъёмное чудо. 3 – Прекрасные актёрские работы. 4 – Торжество правды (не фактологической, но легендарной, что, внушалось, куда важнее!)

Примерно тоже самое трубили о «Кандагаре» и о каких-то ещё, уже забытых.

Поэтому садились перед экраном со смешанными чувствами, но, всё же, с хрупкой надеждой. А встали с безнадёжно рухнувшей надеждой, зато с устойчиво сложившимся чувством разочарования. Не вдаваясь в многочисленные мелкие враки авторов (что, между прочим, опасная причина недоверия для любого произведения), не касаясь примитивного показа чисто игровых моментов (особенно голов! смех, да и только), называю главные минусы данной картины.

Правда вышла настолько легендарной, что перестала быть правдой: слава Харламова никогда не стирала славу других (а были великие имена: Фирсов, Михайлов, Мальцев, Старшинов, Якушев, Васильев, Третьяк…), его подлинный образ противоречит такому беспардонному превозношению! Это всё равно, что в войне 1812 года возвеличить, например, одного Багратиона, а остальных показать серой массой. А если бы Брежнев в самом деле был таким ужасным болельщиком «Спартака», то никакому Тарасову не дали бы стать тренером чемпионов, но Леонид Ильич был куда умнее и деликатнее авторов фильма. По актёрской игре – Меньшиков сожрал всех без остатка, даже своего героя Тарасова; прочие – на «подтанцовке». Но самое-то горькое – нас накормили комиксами вместо честного искусства. Разочаровали и сюжетные ходы, — на самом-то деле было куда круче и интересней! Из всего этого можно извлечь единственный плюс – это пафос. Пафос есть, пятен нет.

Максим Яковлев

8.06.2013

Во-первых, хочу напомнить, что мы, православные христиане, продолжаем праздновать светлые пасхальные дни Христова Воскресения, а посему:

ХРИСТОС  ВОСКРЕСЕ!

В связи с этим, предлагаю свой рассказ, опубликованный недавно в журнале «Однако» (главный редактор журнала Михаил Леонтьев обратился ко мне с просьбой написать что-нибудь на пасхальную тему):

---

Пасха в селе Кутепово

Накануне, в Великую Преблагословенную Субботу, мне вручили корзинку с крашеными яйцами и куличами; жена проводила до калитки и осталась с тёщей готовить праздничный стол. Журчал надо мною жаворонок, молчавший ещё вчера, когда клали во гроб Христа. Ближе к церкви встречались идущие и едущие с единой для всех нас целью…

«В вечер же субботный, свитающи во едину от суббот, прииде Мария Магдалина и другая Мария, видети гроб. И се, трус бысть велий: ангел бо Господень сшед с небесе, приступль отвали камень от дверий гроба и седяше на нем: бе же зрак его яко молния и одеяние его яко снег…» Батюшка в белоснежной ризе читает Евангелие над погребальною плащаницей.

В храме к концу литургии не больше десяти человек: большая часть пришедших занимала места на улице вокруг сдвинутых в ряд столов, плотно уставив их всевозможными сумками, пакетами и корзинками. Ждали батюшку, пробавляясь со скуки разговорами о том, о сём… Иногда кто-нибудь заглядывал в храм на разведку, и возвращался к столам, докладывая обстановку. «Причащает уже», — разнеслась последняя новость. «Значит, скоро», — заметили сведущие, и затеплили свечи. Вышел с кадилом батюшка, началось освящение куличей и яиц, — и кропил, как всегда обильно и весело… Народ, с чувством выполненного долга, деловито задвигался, засобирался в обратный путь по домам. «После двенадцати можно садиться за стол. Но лучше бы, после Пасхальной службы…» — напутствовал батюшка, глядя на разбегающийся и разъезжающийся — кто куда — народ Божий.

К вечеру загремело грозой. Приближалась Господня Пасха. Около десяти часов мы с женой пустились из дома на ночную службу, прихватив с собой зонт и фонарики. От нашего дома в деревне до сельского храма километра три, сначала через прозябшее поле, потом по бетонному просёлку до поворота, а там, по гравию, мимо палисадников, до самых церковных ворот. Шли размокшей, вязкой, единственной в году дороге, единственной, как этот единственный День, стараясь держаться едва поросшей обочины. Колыхало над нами громами, обшлёпывало каплями по спине и плечам. Настоящий дождь обрушился во время Полунощницы, застучало кромешной дробью по крыше и подоконникам. Не густой народ в храме глядел на батюшку: как быть с крестным ходом? Неужто пойдём в такую хлынь? Батюшка перемолвился с пономарём, помялся осклабившись: надо идти. Дали кому-то фонарь со свечой, открыли двери. Пошли. Мы все ещё — до. И вчера были — до, и позавчера, и все сорок семь дней Поста. Но, кажется, что и всю жизнь тоже — до…

А дождь приутих, хоть бьёт фонтаном с застрех и из труб. Крестный ход вокруг храма. Идём, поём нестройно: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небесех», — мы всё ещё — до, — «и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити»… Чистым сердцем, чистым, без всяких примесей и сомнений. Но и сердце наше — до! Или почти — не до. Уже обошли, уже стоим у закрытых дверей, и свечи не гаснут. Батюшка поворачивается к нам. Какой-то миг…

- Христос воскресе!

Ещё! Ещё! Чтобы на всё село, на все деревни и города!.. На всю жизнь.

С песней и топотом наполнили храм. Пасхальная Литургия. Мы теперь — в: в Воскресении, в Пасхе, ибо «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Всё чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…» Кончилась тьма и тоска, кончились бесконечные, трудные, смертные дни падений и искушений. Кончилась и беспечность, и легкомысленность. Началась жизнь. «Ангел вопияше Благодатней: чистая Дево радуйся, и паки реку, радуйся! Твой Сын воскресе тридневен от гроба, и мертвыя воздвигнувый: людие, веселитеся!»

Мы возвращались в Пасхе под зонтиком, светя фонариками и улыбками… Пели и слышали пение птиц; продолжало погромыхивать небо и скользила в ногах дорога… Скоро сядем за стол и отметим Праздник. Бог угощает всех…

Когда слышу об очередной, где-то в бездне космоса найденной планете, на которой предполагают схожую с нашей земную жизнь, то всякий раз думаю, а празднуют ли там Пасху? Потому как, если не будет Пасхи, то нет и жизни. Той жизни, без которой всё бессмысленно и ничтожно.

---

Теперь о том, что наступает годовщина памяти (30 мая) преподобной Евфросинии Московской — благоверной княгини Евдокии, и (1 июня) святого благоверного князя Димитрия Донского, иначе говоря, дни памяти этой святой русской супружеской четы, коим обязаны мы великой и доброй славе русского звания среди прочих земных народов.

В нынешние времена, когда со всех сторон нападают на нас силы вселенского зла, рвущиеся разорить наши семьи, растлить наших детей, уничтожить нашу духовность, наше исконное русское целомудрие, совестливость и правдивость, святые имена Димитрия и Евдокии помогают нам держаться у последнего рубежа, за которым, если дрогнем и проиграем, нас ждёт вечное проклятие и погибель. Они умели любить, быть верными друг другу даже до смерти, быть мудрыми супругами и родителями. Они были настоящими отцом и матерью русских людей, видя устроение государства по образу единой дружной семьи.

Меня часто спрашивают, какое историческое время я считаю наиболее перекликающимся с нашей современной действительностью, и всякий раз, всё уверенней отвечаю, что это — время Куликовской битвы. Надо сказать, что когда я работал над книгой «Димитрий и Евдокия», когда находился в процессе написания, у меня не было достаточных оснований для такого вывода, но углубление в ту эпоху, осознание смыслов и значения той величайшей победы, подарившей нам право на жизнь и на расцвет будущей великой русской цивилизации, в сопоставлении с тем, что надвигается на нас в XXI веке, даёт мне все основания утверждать: время Куликовской битвы напрямую перекликается с нашим временем, ибо тогда стоял вопрос — быть ли нам на этой земле или не быть, отстоим ли право на жизнь самого Богом данного русского имени или исчезнем навеки из всемирной истории, то есть, именно тот самый вопрос, который, со всей громадной неумолимостью встаёт перед нами сегодня. Различие лишь в одном: тогда всё решалось на сравнительно небольшом по размерам Куликовском поле, а ныне современное Куликово поле — территория всей России.

Максим Яковлев

01.06.2013